«Алаш» в судьбе моей семьи

В результате бурных политических событий в центре Российской империй, выборов в Государственную Думу, нескольких революций, свержения самодержавной царской власти и других событий в начале двадцатого века в национальных окраинах, в том числе и в Казахстане, стало пробуждаться общественно-политическая жизнь. Клич – призыв Мыржакыпа Дулатова «Оян Казах» будоражил сознание образованной части нашего народа. Сельское казахское население стало вовлекаться и участвовать в общественно-политической жизни, обсуждать сегодняшние положения и будущее родного народа и своей Родины - Казахстана.

На пробуждение казахского народа, вовлечение его в общественную жизнь, огромное влияние имело активное просветительское, политическое и организаторская деятельность лидеров движения и партии «Алаш» во главе с А.Букейхановым, А.Байтурсыновым, М.Дулатовым и другими выдающимися сынами – патриотами нашего народа. Сегодня в условиях независимости Казахстана, особенно в связи со 100 – летним юбилеем «Алаша» в основном силами общественности, энтузиастов и ученных, о их деятельности и личностях говориться и пишется. 

Но этого мне кажется недостаточно. «Алаш» - это наши кладезь, Рухани казына, источник патриотизма, героизма и духовности, эталон служения родному народу и Отечеству. Лидеры и активные участники движения и члены партии «Алаш» заслуживают большего. Необходимо общественности и ученым внимание обратить на работу «алашординцев» среди масс народа. Это они своей неустанной просветительской работой меняли спящее сознание народа, поднимали дух, готовили его к цивилизованной национально-освободительной борьбе за свободу и независимость Казахстана. Они готовили народные массы к борьбе за свои национальные, политические и гражданские права. За это они жестоко подвергались государственному преследованию как колониальной царской властью, так и тоталитарным советским режимами. Многие из них за свои идеалы, за свободу, интересы казахского народа и Родины отдали свои жизни, прошли тяжкие испытания и репрессии.

Хочу рассказать об одном эпизоде – встречи с народом лидеров «Алаша» на территории аула «Аккусак», ныне Жамбульского района Северо-Казахстанской области. В соседних аулах издревле жили мои деды и прадеды. Там родились и выросли мои отец и мать, поэтому и дед, и родители оказались вовлеченными в это событие. На мой взгляд это встреча имеет историческое значение для всего Северного Казахстана. В советское время правду про это событие запрещалось писать и даже говорить. Если писали, то искажалась его содержание и оценки. Оно освещалось только обязательно в рамках советской идеологии.

Речь идет о прошедшем в июле 1918 года региональном собрании – совещании, организованным Правительством «Алаш Орда», с участием одного из главных лидеров движения и партий «Алаш» широко известного в народе Мыржакыпа Дулатова и других руководителей приехавших из Оренбурга. В работе собрания приняли участие руководители областных комитетов партии «Алаш» Омской области Ережеп Итбаев и Айдархан Турлыбаев, Кызылжарского уезда Жумагали Тлеулин и Салмакпай Кусеметов, Кокшетауского – Еркосай Мукушев и многие десятки других ответственных работников этой партии. На повестке совещания ставились вопросы разъяснения народу программных задач партии «Алаш», проблемы защиты от агрессивной политики большевиков, создание воинских формировании Правительства «Алаш Орда» и другие актуальные вопросы. Как бы большевитско-коммунистическая идеология не искажала и не принижала  значение этого совещания, для казахов северного Казахстана оно имело огромное историческое и политическое значение.

Чтобы читатель понял причастность к этому событию моего деда, отца, матери и других членов моей семьи, я должна вкратце рассказать о них. И только в той мере в какой они причастны к основной теме – деятельности партии «Алаш» в судьбе моих самых родных и самых близких родственников. Кроме того, конечно, это мой гражданский и человеческим долг. Они в силу объективно сложившихся обстоятельств, а также по своей инициативе оказались в водовороте политических событий, стали ее участниками и жертвами антинародной политики властей.

Мой дед по отцу Мукыш Куртайулы родился в 1866 году, в местности, которая и тогда, и позже, до массового переселения целинников на их земли и вольного переименования прежних названий местности, назывались «Куртай аулдары», ныне Тимирязевского и Шалакинского районов Северо-Казахстанской области. До 1930 года, когда его подвергли конфискации и он был вынужден бежать из Казахстана, он прожил в своем родовом ауле. И естественно не собирался никуда уезжать.

У Мукыш-ата от первой жены было четыре сына Касым (мой отец родился в 1887 году), Габдулла, Алим, Оразбай и дочь Бибиш. От второй жены родились сын Уали и дочь Зубайда. Мукыш-ата, будучи прогрессивным и состоятельным человеком для своего времени, всем сыновьям пытался дать образование. Но среди них особой тягой к знаниям и общественной работе отличался Габдолла. Он закончил русско-татарскую школу, много читал книги и разной литературы. К сожалению, в 1920-х годах он умер в молодом возрасте от болезни.

Именно Габдолла привозил из городов и русских сел газеты и журналы на казахском и русских языках, где были материалы о деятельности партии «Алаш». С этими материалами он ознакамливал своего отца и братьев.  Мукыш-ата среди своего округа, своего рода, считался одним из образованных людей, пользовался уважением, был одним из лучших ораторов. Эти его качества подтверждает в своей трилогии «Өмір мектебі» классик казахской советской литературы Сабит Муканов. (том 1, стр. 473).

В одно время журналистами допущена неточность, где сказано, что Мукыш-ата не испытал преследований и репрессий, и умер раньше, то есть не дожил до конфискаций. На самом деле он подвергся конфискации, как все баи и кулаки, об этом всем известно . Когда в 1928 году начали конфисковать крупных баев, он прочески говорил своим детям: «Советская власть не остановиться на этом, очередь дойдет и до нас, всех выселят в чужие края». Кроме того, в эти годы в Казахстане уже повсеместно шли преследования «алашординцев», изгнание их из республики. Мукыш-ата был уверен, что большевики и их карательные органы хорошо знают, что он всегда, не скрывая своих взглядов, поддерживал политику «Алаша». Поэтому считал, что у власти есть две «причины» для преследования его, как бая и как сторонника «алашординцев».

Предвидя ход политических событий, он начал раздавать и продавать свой скот. На вырученные деньги скупал золото. Он говорил, чтобы их не выслали далеко из Казахстана, нужно временно переждать в соседних областях России, пока вандализм и беззаконие в Казахстане закончатся, а затем вернуться обратно на родные земли. Так что он, как мудрый аксакал, уже был готов к государственному ограблению его собственности. А мой отец Касым не совсем прислушивался к мудрому совету своего отца и всей семьей попал под полную «раздачу», хотя основной удар намечался по хозяйству Мукыш-ата. 

В ходе конфискации представители Мукыш-ата отдали советской власти все что у него осталось. А сам он, не дожидаясь официального выселения, накануне забрал с собой жену Умытшак и брата Мукана и вынужден был бежать в Россию, где скитался по сельским районам. Там в 1930-х годах умер, похоронен в селе Лопаткино, Лебяжьинского района, Курганской области. Могилу потомки нашли в начале 1970-х годов. Говорят, что он так мечтал быть похороненным в родном ауле, где покоятся его отец деды и прадеды. Но, к сожалению, его прах навечно остался в чужой стране. Его внук Оразбаев Сеит поставил на могиле памятник. Остальные потомки ездят к нему на могилу, чтобы поклониться и посвятить Коран. Сыновья его подверглись различным формам репрессий.

Касым Мукышулы, мой отец занимался не только разведением скота у себя в ауле. Он до революции (1917 г.) и в 1920-ых годах активно занимался прибыльным тогда торговым бизнессом. Он скупал на Каракаралинской (Кояндинской) и Атбасарской ярмарках, а также у крупных баев Центрального Казахстана стада лошадей, шелк, ковры, ткани и другие ходовые товары и со своими помощниками доставлял эти товары в Российские города Курган (Корган), Омск (Омбы), Челябинск (Шелябы), Сверловск (Свердлау), где продавал их в два-три раза дороже или обменивал на муку, одежду и другие нужные в ауле товары.

Он не был обычным баем скотоводом, являлся по сегодняшним меркам солидным бизнесменом. Он привез из России деревянный сруб дома и первый в ауле построил большой деревянный дом. Хотел жить более широко и более богаче. Он говорил по-русски, не много писал.  Планировал своих сыновей обучать в больших Российских городах. У него было много знакомых в Кызылжаре (Петровловске) и других местах, но это никак не помогло спасти его самого и его семью от конфискации и преследования.

Моя мать Магрипа Омаркызы родилась в 1893 году в округе аула Айымжан Жамбылского района Северо-Казахстанской области в знатной и богатой семье Омара Кошерулы. Она была шустрым ребенком, росла как мальчишка, как говорят казахи «Ерке болып осты». У местного муллы обучалась арабской графике, умела читать коран. Советская власть тогда ставила себе цель повсеместно и полностью разрушить основы жизни и порядки в казахском ауле. Ее родители и братья также подверглись конфискации, тоже спасаясь от преследования Советской власти вынуждены были бежать в Россию.

 Мать, после того как вышла замуж за моего отца, по тогдашним казахским традициям полностью влилась в повседневную жизнь большой семьи Мукыш-ата. Она очень уважала и любила, даже боготворила моего отца за интеллигентность и образованность, называла его «Ак суекты адам». Она ростила и воспитывала нас в духе почитания и гордости к отцу и деду Мукыш-ата.  В результате у меня с детства зародилась в душе глубокое уважение и тяга к отцу, хотя я его и не видела.  Это уважение и большой интерес к фактам из жизни моего отца и деда Мукыш-ата сопровождали меня всю жизнь. И не случайно, что в 1960 году я вернулась в Казахстан и поступила в Северо-Казахстанский педагогический институт в городе Кызылжаре (Петропавловске). Все эти годы хотела написать, изложить всё, что узнала и чувствовала.

Несмотря на выпавшие на ее долю страшную трагедию, тяготы и лишения моя мать прожила почти 90 лет и умерла в 1982 году. Похоронена в Тюменской области там же, где отец, хотя всю жизнь мечтала вернуться на Родину. У матери был волевой, мужской характер, удивительная ясная память. Она с ностальгией, подробно рассказывала о благополучной жизни в Казахстане до прихода советской власти, четко и ясно передавала эпизоды из жизни ее семьи. Мне казалось, что она продолжала жить прошлой жизнью.  Она ненавидела Ленина, Сталина и Голощекина. Последнего в 1950-60-ые годы мало кто помнил, но мать четко произносила его фамилию, поскольку, перед конфискацией и изгнанием с родных земель в семье усилено проклинали именно его и проводимую им политику в Казахстане. Она уверена говорила:

- Если бы не эти «онбаган жауздар», вы бы прекрасно жили на земле своих предков. Они не только изгнали нас со своих земель, но и хотят уничтожить всё казахское, хотят уничтожить нашу религию, наш язык, наши обычаи и традиции. Сейчас я не могу прочитать Коран на могиле своих родителей, ваших дедов и бабушек. За всё, что перенесла наша семья, за смерть моих детей, за страдания миллионов людей как мы Аллах наказал Голощекина. Қазақ халқына істеген зорлық – зомбылық үшін он был, расстрелян, как настоящий враг народа.

Мать говорила детям и внукам, что во всех бедах ее семьи и семьи Мукыш-ата виноваты именно они. Она очень боялась, что в России внуки и правнуки обрусеют. Она до конца жизни не воспринимала советскую пропаганду, у нее была своя правда, основанная на реалиях жизни. Мы, ее дети и внуки, обучающиеся в России в советской школе, где из Ленина делали идола, не понимали ее, даже смеялись.

Забегая вперед отмечу, что этот ее мужской характер проявился в одном красноречивом эпизоде. При проведении конфискации имущества необразованные красноармейцы и сотрудники милиции вели себя беспардонно, применяли физическое насилие, нарушали элементарные нормы этики и морали. Они конфисковали у матери спрятанные в волосах и в нательном белье ее личные золотые вещи, ценные и сакральные подарки, скручивали руки, избивали ее мужа и сына. Не выдержав такого хамства моя мать попавшей под руку оглоблей ударила по голове сидящего на лошади их командира, который давал эти указания. Тот упал с лошади.

В ответ за это, разъяренный чиновник – «шолак белсенди» дал команду всю семью тут же арестовать. Отца вместе со старшим еще не совершеннолетним сыном Ахметжаном сразу увезли с собой и посадили в тюрьму в Кызылжаре (Петропавловске), затем отца перевезли в Омск, а сына отпустили. Мать не могли арестовать из-за кучи малолетних детей. Ее с детьми закрыли в лагере, так называемом «бай-кала», где под открытым небом, в огороженном загоне содержали членов семей раскулаченных баев, которые подлежали ссылке.

Отец при освобождении сына написал записку своему товарищу, украинцу по национальности, проживающему на окраине Кызылжара, где просил помочь сыну спастись пока он не вернется. Этот человек, прочитав записку, повез брата к своим престарелым родителям (дяде Богдану), жившим в русской деревне недалеко от города. Сказал им, что он им будет помогать, делать все по хозяйству, за это его надо кормить и дать возможность пожить до возвращения его отца. Брат прожил у них полтора года, отец не возвращался. Там он спасся от преследовании и от страшного голодомора – «ашаршылык», охватившей почти весь Казахстан после насильственной конфискации и коллективизации. Вообще про него, наверное, нужно отдельное повествование: о его роли в становлении нашей семьи, как он нас и своих детей вырастил и вывел в люди, какие трудности он в сибирской тайге пережил, как пехотинцем во время войны дошел до Кенигсберга (Калининград) и Аллах сохранил его нам.

В Омске мой отец Касым от сотрудников милиции и следователей узнал, что по информации представителя партии «Уш Жуз» ищут материалы о его связях с «алашординцами», мол его отец Мукыш был связан с «врагами народа». Видимо, мало что нашли, и поэтому продержав под арестом месяца два, его выслали в Астраханскую область. Там он работал сапожником, затем шорником, делал сбруи и изделия для конской упряжки. У него были золотые руки, он был хорошим хозяйственником.

Одни говорили, что его судила комиссия и она приняла решение  отправить его в ссылку на три года. Другие поясняли, что в то время без всякого суда и без всякой формальности, административным путем, могли отправить в другие края. Хочу также уточнить, чтобы не было путаницы, по количеству детей, родившихся от моих родителей. Всего у них было 14 детей, из них 11 родились в Казахстане, а трое родились в России.

После возвращения из ссылки отец разыскал свою семью и нашел их в Омской области, из 11 детей в живых остались только двое: старший брат Ахметжан и старшая сестра Кульбан. Остальные после конфискации и изгнания из родины при бегстве и скитаниях умерли от голода, холода и болезней. Мои старшие братья Ахмедия и Агыбай, родились в Омской области, а я родилась в Тюменской области. Я росла без отца поскольку, он умер за три дня до моего рождения. Нас троих вырастили и воспитали моя мать Магрипа, старший брат Ахметжан и женгем Кулямдан.

Мать со слезами рассказывала, как хоронила умиравших от голода, холода и болезней маленьких ее детей, когда спасаясь от преследования бежала в Омскую область. Она считала, что ее девять детей умерли в результате насилия и преступлений, совершенных советской властью в отношении ее семьи. Она помнила имя каждого своего ребенка, рассказывала как они умирали. Для нее это было незаживающей, кровоточащей раной, с которой она прожила всю свою жизнь.

Первыми умерли самые младшие по имени Баян (отец назвал его в честь Баян-батыра) и Ноян. Они заболели краснухой - «кызылшамен» как раз перед самой конфискацией. Несмотря на их тяжелое состояние красноярмейцы и милиция посадили мать с детьми в «бай-кала», где временно (месяц-два) содержались члены семей, попавших под конфискацию, до отправки их в другие регионы или в ссылку. Это был лагерь под открытым небом, огороженный колючей проволокой, охраняемый военными. Люди содержались как животные, в скотских условиях.  Для больных краснухой маленьких детей это было смертельно опасно. Там они и умерли. На их захоронение мать выпускали из лагеря в сопровождении военного конвоя.

После этого мать твердо решила бежать из лагеря. Под покровом ночи, воспользовавшись, что охрана временно отсутствовала, она вместе с детьми сбежала из лагеря. Временно пряталась у родственников и знакомых. Но эти люди сами боялись власти, просили уходить, выгоняли ее детей и выбрасывали вещи на улицу. Они даже не смогли довести до других родственников, хотя мать об этом их просила.

Знающие ситуацию люди, советовали, что в Казахстане ей как снохе Мукыша и жене арестованного Касыма не дадут жить. Надо бежать в Сибирь-Россию, в тайге можно сохраниться. Тогда политически преследуемые казахи, спасаясь от беззакония власти Казахстана, бежали в Сибирь или заграницу, лишь бы сохранить жизнь себе и близким. Родственники матери по линии ее отца, тоже, якобы бежали туда – Омскую область. Мать, поверив этим разговорам, ради спасения жизней своих детей тоже решила любыми путями добраться до Сибири и там дождаться мужа. И собрав свои оставшиеся пожитки, поскольку у нее не было другого выбора, она с детьми отправилась в дальний путь.  

По словам матери, изнурительным и очень тяжелым было идти пешком с малолетними детьми. Днем в степи стояла жара. Шли от одной до следующей лесопалки, которых до освоения целины и уничтожения лесных насаждений в северном Казахстане было много. Воду набирали в небольшие торсыки (от кумыса) в водоемах, речках, деревенских колодцах, но она быстро кончалась. По вечерам и ночью спасались от мошкары и комаров, а днем налетали осы (соналар). Малыши не могли защищаться от их укусов, они высасывали у них кровь, тела детей опухали. Несколько раз попадались волки, но они оказались мирными. Мать говорила, что она боялась «красных», чем зверей.

Матери надо было до наступления осенних холодов и первого снега добраться до какой-либо российской деревни, то есть выехать из Казахстана.  С ней пешим ходом пошли восемь ее детей. Дети, которым было около десяти и более лет могли за сутки пройти не больше десяти-пятнадцати километров. Худая обувь рвалась, дети в основном шли босиком. Они ослабели, были истощены еще в «бай-кале». Малыши быстро уставали, плакали, приходилось часто делать передышки, поэтому дорога затягивалась. Дочь лет пяти болела с детства, плохо дышала ей не хватало сил долго идти. Матери приходилось нести ее на спине. На пол дороги к Кызылжару она умерла. Похоронила ее на окраине какой-то деревни, недалеко от дороги.

У одного мальчика понос начался еще в «бай-кале», он совсем ослаб, у него начались судороги, он терял сознания. Поэтому мать на окраине одного аула упросила одну пожилую казашку два-три дня пожить в скотном дворе-«малкорада». Расстелила сено, на нее постелила старую кошму-«киыз» на которых расположила детей. Они, как в настоящей постели, хорошо отдохнули, выспались. Это было недалеко от Кызылжара. Через несколько дней больной сын умер. Похоронила в общей аульном зирате (кладбище). После этого сын хозяйки сказал, чтобы она уходила, иначе он заявит в милицию.

Днем мать, как сбежавшая с лагеря «преступница» идти по основной дороге - «каражол», да еще с кучей детей боялась. Ее могли задержать красноармейцы или милиция. Поэтому по основной дороге она шла рано утром или вечером. Днем же шла по степи, по лесам. Шла от деревни к деревни, направление держала в Омскую область, где надеялась найти своих родственников. Приходилось ночевать в степи, в лесу. Спали на сырой земле, накрываться было нечем, поэтому дети становились жертвами комаров и мошкары. Иногда в деревнях хозяева пускали на ночлег.

Дочь Кульбан (11-13 лет) мать оставила у одних пожилых казахов с условием, что вернётся ее отец и они заберут ее. Если не смогут забрать, то они могут считать ее своей дочерью и выдать замуж. За это они переправили мать с другими детьми через реку Есиль (Ишим) и на лошади довезли до следующего селения. Отец после возвращения из ссылки по информации матери нашел эту семью и забрал свою дочь. Таким путем удалось спасти ее жизнь.

В селах и аулах она набирала хлеб, картошку, яйца и другие продукты, что могли дать или продать попадавшие на пути жители населенных пунктов. В одной из деревень, она сшила каждому ребенку мешочек, куда ложила его питание, воду в торсыки и вешала на его шею. Старшие помогали младшим. Город Кызылжар (Петропавловск) она прошла мимо, так как боялась, что там могут ее арестовать. Страх и ненависть к «красным» и представителям Советской власти были настолько сильны, что она считала их не людьми, а зверями. Иногда ей удавалось найти извозчика на телеге, который за оплату довозил до следующей деревни. Она платила им из скудных заначек, оставшихся сбережении и спрятанными мелкими дорогими для семьи вещами: кольца, серьги, браслеты, личные вещи мужа.

Наконец, она оказалась в Омской области. Наступила осень, начались холода, сперва шли дожди, потом начал выпадать снег. Первая зима в России оказалась для нашей семьи, особенно для моей матери, самой тяжелой и трагичной. Мать не могла спокойно рассказывать, вспоминая смерть своих детей, начинала громко рыдать. Она батрачила, выполняла любую работу у русского хозяина. За это он разрешил перезимовать в неотапливаемой времянке. С кучей детей домой никто не пускал. Ни она, ни дети не знали русского языка. Хозяин давал немного хлеба и картошку, но их не хватало для пятерых детей, поэтому она днем и ночью выполняла любую работу в селе: ухаживала за скотиной, пилила дрова, стирала, чистила снег и так далее. За это брала у них продукты, что дадут, еду для детей.

Зима оказалась на редкость холодной, снегу было много, теплой одежды и постелей не было, дети во времянке постоянно мерзли и сильно болели. За зиму от холода, болезней и нехватки пищи, умерли два мальчика (одного из них отец назвал Абылайханом) и девочка. В христианском кладбище хоронить не хотела. Трупы своих троих своих детей она прятала в амбаре, каждый день проверяла, чтобы крысы не съели. Так она сохранила замерзшие трупы детей до весны. Когда снег растаял с помощью единственного мусульманина (пожилого татарина) за селом на опушке леса вырыли могилы, каждому ребенку посвятила коран и похоронила. Она плача говорила: «Это все, что я смогла сделать своим маленьким детям». В эту зиму 35 –летняя мать поседела.

Перенесенные страдания были настолько сильны и глубоки, настолько травмировали и овладели ее психикой, что мать пришла к окончательному выводу – она должна обязательно умереть вместе с детьми. Она со свойственной ей твердой волей, полностью духовно подготовила себя, что после смерти последнего ребенка, она обязана умереть. Ей виделось это логическим, уместным завершением ее жизни. И она была этому рада. Этот мир для нее и ее детей, как бы остался уже позади. Ее манил уже другой, вечный мир. Она мыслями жила уже в другом «прекрасном» мире, где она уже общалась со своими детьми. Сны были только об этом. Она уже смирилась со всем, опустила руки, не боролась с обстоятельствами и проблемами. Она была на грани самоубийства...

Мать сильно сокрушалась, страдала и считала себя виновной, что до возвращения из ссылки мужа, не смогла хотя бы сохранить оставшихся двоих детей. Нам она повторяла, что если бы она «с ума не сошла», то наверняка последние двое остались бы живы. Предпоследний умерший ребенок, мальчик лет десяти, будучи голодным в одном селе украдкой зашел в чужой дом. На веранде этого дома незаметно от хозяев стал набирать в свой мешочек продукты. Но услышав шаги испугался, выскочил и побежал по заросшему травой огороду. И к своему несчастью упал в заброшенный колодец, где лежала старая коса - «кол-шалгы». Это коса своим острием воткнулась в вену на ноге мальчика, началось сильное кровотечение. Ребенок, видимо, сильно испугался кричать не стал. Своевременную помощь оказать было не кому. От потери крови он скончался. Мать говорила, что если бы она была в нормальном состоянии, то мальчик не пошел бы на кражу продуктов.

Мать от рокового шага, добровольного ухода из этой жизни спасло появление ее старшего сына Ахметжана. Мой старший брат не дождавшись отца, получив с помощью дяди Богдана документ удостоверяющий его личность (типа паспорта) приехал в родной аул и узнал, что мать сбежала с лагеря и с детьми ушла в Россию. Родственники по линии матери – «нагашылар», оставшиеся в Казахстане сказали, что наверное она пошла в Омскую область, поскольку ее братья бежали туда. Мой брат, на лошади путем опроса, идя по пути передвижения матери от деревни к деревни, в Омкой области разыскал свою мать. Она была в ужасном состоянии, в полной прострации. Ему пришлось предпринять немало усилии, чтобы вернуть ее к нормальному состоянию.  Последний ребенок – девочка тяжело болела, вскоре умерла. После ее похорон решили найти наших родственников. Они вдвоем, верхом на лошади разыскали в селе Москаленко Шугайып Омар-улы, младшего брата матери, моего дядю-нагашы и других родственников. Вот такая страшная трагедия случилась с моей родительской семьей. Сразу встает вопрос о причинах этой трагедии, как могло такое случиться ?

Конечно, были системные причины, связанные с установлением диктатуры коммунистической власти, искусственным привнесением в Казахстан классовой борьбы, расширением границ «красного террора», конфискацией баев, кулаков и так далее. Но есть и конкретная причина, которая заключалась в том, что прогрессивное и демократическое движение и партия «Алаш» были очень популярны среди народных масс, их поддерживало на местах большинство население Казахстана. Об этом свидетельствовали выборы в Госдуму, избрание делегатов почти со всего Казахстана на Всеказахский съезд в Оренбурге, на котором была возрождена национальная государственность в виде Правительства «Алаш-орда».

Лидеры и активисты этого движения и партии последовательно, начиная с начала 20 – го века проводили просветительскую пропаганду, вели идейно-политическую борьбу за свободу и самостоятельность Казахстана, цивилизованное строительство национального государства по европейским стандартам. Вот этого страшно боялась большевистско-сталинская власть, поэтому объявила партию «Алаш» и Правительство «Алаш-орду» своим врагом номер один в Казахстане, а ее лидерам и активистам приклеило ярлык «казахских буржуазных националистов», «врагов народа», «иностранных шпионов». Тех, кто выступал против этих огульных обвинений, карательные органы жестоко наказывали. И на протяжении семидесяти лет повсеместно преследовало не только участников, но и их потомков.

В отличие от многочисленных рассказов матери о трагических страницах «прошлой жизни», одну историю, имевшую место в семье Мукыш-ата, еще до конфискации, она рассказывала с особой интонацией в голосе. Само воспоминание об этом событие сразу на глазах меняло ее психологическое состояние. Она толи боялась, толи гордилась, но для нее эта тема была сакральной, покрытой тайнами и страшными последствиями. Позже я поняла в чем была особенность и значимость этого события. Вот что она рассказывала:  

– Это событие имело место летом 1918 года, все жители близлежащих казахских аулов были взбудоражены, по этому поводу говорили между собой и собирались группами. Они обсуждали встречу с народом лидеров партии «Алаш», которая должна пройти в имении самого крупного в нашем крае бая и мецената Альти Кокенова.  Мукыш-ата и его сыновья у себя дома тоже живо обсуждали цели и задачи приезда «алашординцев». С их программной задачей и практической деятельностью они были раннее знакомы. Мукыш-ата был наслышан о достоинствах Алихана Букейханова и считал его настоящим лидером казахского народа – «халык косеми». Не только в своей семье, в своем кругу, но и общаясь с другими, они агитировали, что грамотные казахи должны поддержать эту партию, поскольку она борется за свободу и будущее казахского народа.

Организаторы этого совещания, посоветовавшись с местными знатными людьми, решили, что от имени местного населения на встрече должен выступить уважаемый всеми, политически подкованный (козы ашык), аксакал Мукыш Куртайулы. Мукыш-ата согласился с предложением организаторов, сыновья его полностью поддержали. Он ездил в город, в соседние аулы, где встречался и советовался со знающими и уважаемыми людьми, привез газеты и начал готовиться к совещанию.

Однако, к этому совещанию, оказывается готовились и противники «алашординцев», их представители по-городскому одетые, приходили к Мукыш-ата и настоятельно просили отказаться от поддержки партии «Алаш» или отказаться вообще от выступления, но получили категорический отказ. Тогда они пошли на бесчеловечные поступки: угрожали, что убьют его, его сыновей. На следующий день они выловили и насильно забрали Габдоллу, второго сына Мукыш-ата, в качестве залога и держали в соседнем русском селе. Накануне совещания эти люди поймали по дороге самого Мукыш-ата и всю ночь угрожая, что убьют Габдоллу, жестоко избивая его («дурелеп» по С.Муканову) требовали, чтобы он от имени народа отказался поддержать политику «алашординцев» и выступил против всех предложений уже приехавших на встречу лидеров «Алаша».

Мукыш-ата принципиально заявил: «Вы можете убить меня, но ваши предложения принять не могу. Для меня это предательство и позор. Я должен на собрании доложить не только свое мнение, но и позицию большинства местного населения, которое выдвинуло меня на это выступление. Если меня убьете, то конечно, я не смогу выступить, а так я обязан сообщить мнение народа. Единственное, что прошу не убивайте моего сына». После долгого шантажа, угроз и тяжелых переговоров Мукыш-ата понял, что они Габдоллу не отпустят, ему грозит реальная опасность жизни. Он боялся не столько за себя, сколько за жизнь своего сына. Убедившись, что они пойдут до конца и благополучного выхода из ситуации нет, мудрый Мукыш-ата предложил им единственно возможный в этой ситуации выход.

 Он предложил им следующее: на собрании он выскажет две позиции – позицию, которую он уполномочен заявить от имени местного населения, а также вторую позицию – позицию, которую требуют сказать они и те люди, которые за ними стоят. Мукыш-ата убедил этих людей, что если они его не отпустят и он не выступит на совещании, то будет большой политический скандал, поскольку вся общественность знает, что именно он от имени народа должен выступать. В конце концов они согласились и под утро Мукыш-ата отпустили (этот факт подтверждает и С.Муканов, там же).

Приехав в аулы Альти Кокенова, Мукыш-ата увидел море народа. Всё огромное поле было заполнено людьми, конца края не видно. Мукыш-ата говорил, что за всю свою жизнь не видел такого скопления народа. Люди спали на улице, так как сотни юрт не вмещали приехавших на встречу с алашординцами. Организаторы сказали, что приехало более тридцати тысяч сторонников Алаша. На совещании, после выступления Мыржакыпа Дулатова и других приехавших руководителей партии «Алаш», слово для выступления от имени народа дали Мукыш-ата. Мукыш-ата в первую очередь высказал мнение общественности, которая его уполномочила на это выступление и, которая поддерживает политику, задачи и предложения партии «Алаш» и Правительства «Алаш-орда». Откровенно заявил, что сам лично тоже их поддерживает, поскольку они отвечают коренным интересам казахского народа.

Мукыш-ата также сказал, что есть и другое мнение по вопросу набора казахских юношей в народную милицию «Алаш-орды». Он сообщил позицию группы политических сил, которая ссылается на восстание казахского народа 1916 году против призыва царской властью казахов на тыловые работы, когда фактически обманули их и только детей простых крестьян стали отправлять на фронт.  В связи с чем они опасаются, что это может повториться. Конечно, Мукыш-ата не мог сказать, что бандиты-враги «алашординцев» держат в залоге его сына, угрожая убить его, и других детей, и им угрожает реальная опасность.

Позже стало известно, что задержание Габдоллы и Мукыш-ата, угроза их убийством, дело рук активистов казахской партии «Уш жуз» и «красных», приехавших из Омска и Петропавловска. Этих бандитов на собрании не было, в округе таких никто не знал. Местные казахи так не могли бы поступить с Мукыш-ата и его сыном. Это стало бы достоянием общественности и имело бы свои последствия. «Красные» и представители «Уш Жуза», зная популярность «Алаша» в народе, активно проводили подрывную «антиалашовскую» работу, чтобы дискредитировать лидеров и в целом политическую программу, которую они предлагали народу. Кстати, арест за поддержку движения «Алаш» выдающегося казахского поэта Магжана Жумабаева было их рук дело. Долгое время в народе ходила легенда о мужестве Мукыш-ата, который несмотря на то, что родной сын находился в залоге у политических экстремистов-бандитов, выступил и высказал мнение народа. Но большевики и советская власть этого ему не простили и он об этом хорошо знал.

Я постаралась полностью воспроизвести рассказ и слова матери. Этот случай для нее был, повторяю, особенным. Она была уверена, что именно это выступление моего деда, несмотря на запрет «красных», определило отношение карательных органов советской власти к нашей семье. Она говорила, что Мукыш-ата и в 1920-х годах не прерывал связи с «алашординцами», ездил в Кызылжар, чтобы с ними общаться, чем мог помогал. Кстати, об этом в 1990-х годах, в годы независимости Казахстана, в газете «Жас Алаш» рассказывал один незнакомый нам аксакал. Рассказ матери с конкретными подробностями подтверждали и родственники, и жители, оставшиеся проживать в «курстайских» и соседних аулов, сохранившие в памяти не только прежние названия своей местности (аулов).

В 1970 году вышла полное издание трилогии классика советской казахской литературы Сабита Муканова «Школа жизни», где целый раздел посвящен этой встрече лидеров «Алаша» с народом в имении Альтия Кокенова. Наши родственники, стали говорить, что в этой книге пишется и про нашего Мукыш-ата. Внуки, правнуки с интересом читали все, что там написано про нашего деда и прадеда. Я тоже с интересом прочитала русский вариант, особенно место, про моего родного деда. Вспомнила рассказ матери. В начале сильно возмущалась, поскольку некоторые моменты описания писателя и рассказ моей матери не совпадали. Когда стала вчитываться и всесторонне думать стала понимать какой смысл лежит за текстом. Выходило, что в целом обстоятельства, которые рассказывала моя мать и описание в книге С.Муканова про это совещание, в основном совпадают. Читатель может сам убедиться, если внимательно прочитает эти места в книге писателя. Естественно, кроме политических и идеологических оценок.

Приведу лишь несколько примеров. Писатель пишет, что действительно интерес северных казахов к этой встрече оказался огромным. Альти-кажы и другие местные уважаемые люди, аксакалы и в целом народ, встречали гостей почетным караулом, гимном «Алаша» («Аргы атам - Ер турык») и другими почестями, как лидеров казахского народа и руководителей национального Правительства.  

Сам писатель подробно указывает, что вместо предполагаемых 150-200 представителей знатных и уважаемых из 22 волостей народ валил (ехал) отовсюду. Приехали представители аулов расположенных до и вокруг Кызылжара, Омска, Кокшетау, Акмолы и так далее. Приехали не сотни и тысячи, а десятки тысяч людей, все они приехали добровольно, чтобы встретиться и услышать лидеров «Алаша». Он пишет: «Сол тустагы белестердын де, ойлардын да, онбойына адам симауга айналды…» - деп (С.Муканов, тамже, том 1, стр. 472). Другими словами, он подтверждает факт огромной популярности партии «Алаш» в народе, когда десятки тысяч людей на лошадях преодолев 100-200 километров, приехали на встречу с «алашординцами». И народ их встречал как, лидеров народа и руководителей казахского Правительства.

Однако, писатель сводит весь комплекс серьезных проблем, обсуждавшийся на совещании лишь к просьбе выделить джигитов для формирования народной милиции Правительства «Алаш орды». Очевидно, что на встрече с десятками тысяч сторонников лидеры «Алаша» обсуждали и другие важнейшие вопросы, но о них не говориться вообще. Отрицательными красками писатель рисует образы не только приехавших руководителей «Алаша», но и местных активистов этой партии. Например, уважаемого в народе Абылая Рамазанова называет «шокынган кажы», то есть «крещенный кажы». Используя художественные образы, называет ответственных работников «Алаша» политическими трупами.

Вот как Сабит Муканов описывает события, которые происходили вокруг моего деда Мукыш-ата. Он подтверждает, что на кануне собрания случился казус («кызык болды») – Мукыш потерялся. Его все и везде искали, но не могли найти. Его искали и организаторы, и «алашорлинцы», и местные уважаемые люди. И никто не мог сказать куда он пропал. И только под утро Мукыш нашелся, весь замученный, выглядел очень плохо, не мог нормально говорить.

Писатель уточняет, что Мукыш хотел (намеривался) сказать от имени народа следующее: после свержения царской власти в России, наконец-то, казахский народ может приобрести свободу, лидеры партии «Алаш» создают национальное государство, чтобы казахский народ получил национальную свободу. Поэтому местное казахское население поддерживает программу и предложения, в том числе и создание народной милиции для соблюдения порядка в городах. Естественно, встает вопрос откуда стало известно писателю, что именно намеривался сказать Мукыш на сходе, если его не снабдили соответствующими материалами и информацией те люди (силы), которые тогда и после работали против «алашординцев».

Причины исчезновения и о «похитителях» писатель излагает по-своему, как требовало тогдашняя идеология. Писатель подтверждает, что Мукыш все таки высказал два мнения. Первая позиция - это с которой ему поручили выступить от имени народы местные уважаемые люди, аксакалы, аткаминеры. Вторая позиция – это позиция, которую навязали ему силой «похитители», путем шантажа и угроз, что он тоже и подтверждает.

Используя художественные образы (приемы), приехавших на встречу с народом лидеров «Алаша», он сравнивает то с тонущей лодкой в море народа, то с политическими трупами. Однако, советский писатель не мог писать очевидную правду как, большевистко-сталинский режим, его ставленники в Казахстане боясь популярности и влияния на мировоззрение казахов, на протяжении своего существования физически истребляли и преследователи «алашординцеев», пытались уничтожить их политическое, духовное и культурное наследие. Само время (история) доказало правоту лидеров Алаша». Годы независимости Казахстана подтвердили, что благодарный казахский народ не забыл и никогда не забудет их героизм и подвиги во имя свободы нашей Родины. В основном, благодаря прогрессивной общественности и ученных, происходит возрождение идей «Алаша». По мере расширения и установления принципа справедливости и демократизации общества, ренессанс их духовно-культурного наследия будет усиливаться.

По понятным идеологическим причинам пролетарский писатель не лестно отзывается о докладе и даже о внешнем виде выдающегося сына казахского народа, одного из лидеров движения и партии «Алаш» Мыржакыпе Дулатове, совершенно не затрагивает содержательную сторону его выступления и выступление других докладчиков, а также по-своему излагает выступление моего деда Мукыш-ата. Описывая поведение и выступление Мукыш-ата, он правдиво указал лишь то, что он был в подавленном состоянии и избитым, ели держался на ногах. Но он все-таки высказал две позиции.

Когда вышла эта трилогия писателя, я жила и работала в Северо-Казахстанской области. Поскольку мать говорила только на казахском языке, а кто с ней пытался говорить по-русски, она сразу затыкала, говорила «шульдырлеме» или вообще прогоняла. Поэтому приобрела казахский вариант книги, чтобы показать матери и своим родственникам в России.

Приехав в Тюмень, прочитала матери те места, где описывалась про это собрание - встречу руководителей партии «Алаш» с народом, на котором от имени местного населения выступал Мукыш-ата. Она попросила прочитать медленно и разъяснить смысл непонятных ей слов. После она еще раз попросила ее прочитать. Потом почти сутки молчала.

Пригласила меня и посадила рядом, прямо на свою постель. Она уже не могла ходить, и сказала, что все снова восстановила в своей памяти. И четко повторила прежний ее рассказ, который мне не раз говорила. На мое замечание, что есть некоторые расхождения между ее рассказом и повествованием писателя, подумав она сказала следующее:

– Участие твоего деда Мукыш-ата и выступление на этом собрании - это судьба и трагедия нашей семьи, «быздын аулеттын тагдыры жане касреты».                  И не только семьи и детей твоего деда, но и моей семьи. Но твой дед никогда не жалел, что выступил на этом собрании. Больше того он считал, что поступил правильно. Но всегда говорил, что он сам готов ответить за это, поскольку был убежден в своей правоте, лишь бы не трогали его детей. Я не смогу это забыть до смерти, и мне нет никакого смысла искажать обстоятельства, в которых мы тогда оказались. Я рассказала все как было на самом деле.

Когда Касым вернулся из ссылки, он рассказывал, что в Омске через влиятельных знакомых, он пытался освободиться и не ехать в ссылку, но они не смогли помочь. Главной причиной явилось то, что Мукуш-ата числился в специальных органах советской власти, как активный сторонник и пособник «алашординцев». Кроме этого они обвиняли Мукуш-ата, что он полностью не отдал власти свою собственность и скрылся от наказания. Если бы Касым был с семьей, я не потеряла бы и не хоронила столько наших маленьких детей. Я прошу тебя и других наших с Касымом детей и внуков разобраться в этой трагедии нашей семьи…

И начала молча плакать. Я еле-еле ее успокоила. Почти два дня она отвернувшись к стене лежала, не с кем не разговаривала. Я очень пожалела, что разбередила незаживающую в ее сердце рану.

Оценивая описание этого события С.Мукановым надо исходить из той политической ситуации, которая тогда была. Коммунистическая идеология и тотальная цензура никак не могли допустить, чтобы десятки тысяч народа добровольно пришли на встречу с лидерами партии «Алаш» и Правительства «Алаш-орды». Тем более не могли допустить, что народные массы поддерживали ее политику и предложения. Поэтому уважаемый в народе Мукыш Куртайулы от имени народа, как художественный персонаж произведения «Школа жизни» обязательно «должен был» выступить против главного идейного врага коммунистической идеологии в Казахстане -«Алаша».

Иначе, советская цензура не дала бы разрешения на издание этой трилогии писателя. И так говорят, что цензоры дважды или трижды возвращали даже С.Муканову для приведения в соответствие с тогдашней идеологией места, где говорилось о Кенесары и «алашординцах». Поэтому, сегодня, когда идеологические службы, наши историки и обществоведы, особенно Северо-Казахстанской области не могут восстановить правду и справедливость об этом историческом совещании, мы должны быть благодарны Сабиту Муканову за то, что он хотя бы хронологически, хоть частично восстановил имевшие место обстоятельства. Если документы об этом народном собрании были уничтожены (или вывезены в Москву), то открыв завесу, он сделал большое дело. Он фактически ввел в исторический и научный оборот это историческое событие. Нынешние и будущие поколения казахстанцев обязаны продолжить начатое дело и восстановить полную объективность как об этом событии, так и справедливость в отношении его участников.

Старшее поколение хорошо знает, что многие наши советские писатели, ученые-обществоведы состоялись, получали известность, признание Советского государства и награды, становились докторами наук и академиками, благодаря защите большевистко-коммунистической идеологии, прославлению лидеров советской тоталитарной системы. Хотя С.Муканов не писал оды Сталину, Берии, Ежову, Брежневу и Кунаеву, конечно, он является ярким и достойным представителем своей эпохи, который служил своему народу, защищал интересы бедных и обездоленных, как велело его мировоззрение и социальное происхождение, как считал нужным и полезным. Сегодня в условиях сильного расслоения общества на богатых и бедных, открытая и принципиальная защита писателем и академиком С.Мукановым интересов простого народа, была бы куда популярной и понимаемой, чем «мудрое» молчание многих представителей нашего «зиалы каум».

Повествую о судьбе членов моей семьи не могу не сказать слова благодарности о старшей келин (снохе) моих родителей, и моей женге Кулямдан Исхаккызы Мустафиной. Она родилась в ауле Коскол (ныне Семиполка) Шалакинского района Северо-Казахстанской области. Она воспитывалась в семье своего дяди Хамзы Ибраева, который обучаясь (в медресе «Галия») в г.Уфе, познакомился с известными казахскими интеллигентами – будущими алашординцами, организовывал выход на казахском языке журнала «Садак», участвовал в движении «Алаш», за что вместе с Магжаном Жумабаевым отсидел в тюрьме.

Большевистская власть, хотя временно выпустила его на свободу, но продолжало системно преследовать как его самого, так и близких родственников. Поэтому он тоже был вынужден бежать в Сибирь-Тюменскую область России. И он с семьей поселился в одной местности с нашими родителями. Мой старший брат Ахметжан в 1945 году вернувшись с фронта Второй Мировой войны, в следующем году женился на женгей.

Вот с 1946 года Кулямдан-женгей находилась у очага, «карашанырак-улкен уй» моего отца Касыма и матери Магрипы до самой своей смерти. И не смотря на неимоверно труднейшие социальные, бытовые и материальные условия, даже свою болезнь, она достойно справлялась со своими обязанностями женщины-хранительницы очага. Несмотря на отсутствие в холодной тайге тепла, света, никакой бытовой утвари кормила, стирала и вырастила последних детей моих родителей, а также своих детей.

Она своей спокойной мудростью, природным обаянием, красотой и интеллигентностью, умом и терпением обеспечивала до своей смерти единство детей, внуков и правнуков моих родителей. Она почти 40 лет прожила с моей матерью одной семьей, до последних ее дней ухаживала за ней. Когда другие ее дети предлагали матери переехать к ним жить, она категорически отказывалась. Женгем вместе с моим братом воспитали семерых трудолюбивых и целеустремленных детей, возродивших нашу большую семью-шанырак.

Сегодня потомки Мукыш-ата в Казахстане, следуя его заветам и начатым его делам продолжают поддерживать идеи «алашординцев», пропагандируют и развивают бессмертное теоретическое и духовно-нравственное наследие выдающихся лидеров движения и партии «Алаш». Просвещённость, высокий патриотизм и бескорыстная любовь «алашординцев» к своему народу и Родине притягивает и зовут все новые поколения в борьбе за свободу и независимость Казахстана. Вот она связующая нить времен и духовно-генетический зов предков! Вот где неиссякаемый духовный ресурс и непобедимая сила «Алаша»!

Завершая свой рассказ, хочу обратиться к общественности, особенно к историкам, ученым-обществоведам, журналистам и другим «алашоведам» и сказать, что проведенная в июле 1918 года в Северо-Казахстанской области народное собрание с участием М.Дулатова требует всестороннего научно-теоретического исследования. Это собрание является историческим не только для Северного Казахстана, однако остается до сих пор не исследованным. Поэтому предлагается проведение специальной научно-практической конференции, посвященной этому событию, с приглашением ученых с Омска, Кургана, Тюмени и Оренбурга.

За тридцать лет нашей независимости никто ею не занимался. Раскрытие этой проблемы общественности и историкам Северо-Казахстанской области не под силу. У нас в области, к сожалению, нет новой плеяды ученых – историков, а которые есть еще полностью не освободились от коммунистической идеологии. Поэтому необходимо подключиться ученым «алашоведам» со всей Республики. Надо найти архивы в Оренбурге, Омке, раскрыть архивы наших закрытых фондов. Естественно, пострадали не только члены семьи моего деда и отца, а сотни и тысячи других патриотов, участвовавших на этом собрании и других подобных мероприятиях, искренне, душой и разумом поддерживавшие идеи свободы Казахстана.  Известный историк, академик М.Койгельдиев, изучая судьбу североказахстанских «алашординцев» говорил, что в северных областях Казахстана политические репрессии в отношении активистов и сторонников «Алаша» были особенно сильными.

Организация и провидение такого форума явилось бы началом научного исследования и исторической оценки, еще мало изученной огромной просветительской и политической деятельности партии «Алаш» в регионах. Началом раскрытия феномена лидеров движения и партии «Алаш», как в условиях начала прошлого века, удалось им добиться поддержки народных масс, объединить их вокруг общенародных целей казахского народа – достижения национальной свободы, возрождения и развития национальной государственности по европейским стандартам.

Я счастлива, что благодаря независимости Казахстана, программе «Рухани Жангыру», а также нового курса по возрождению справедливости и «слышащего» государства Президента РК К.К.Токаева я, наконец-то, смогла рассказать – выполнить заветную просьбу (аманат) моей матери, исполнить свой долг перед памятью моего деда Мукыш-ата и, конечно, выполнить священный и моральный долг перед невинно погибшими в юном возрасте моими старшими братьями и сестрами. 

Тукырык Касымова

Педагог-ветеран